Всегда ли нужно поступать по правилам?

Лидия Давыдова

Эта история началась шесть лет назад. В редакцию пришло письмо - из тех, о которых принять говорить "письмо позвало в дорогу". Кто же мог знать, куда приведет эта дорога?

В том тревожном послании читатели нашей (в то время абсолютно независимой от бюджетных денег) газеты "Персей" обратились за помощью в спасении жизни. Из письма, которое любого повергло бы в шок, следовало, что жильцы девятиэтажки в течение многих лет поголовно болеют онкологическими заболеваниями и умирают от них. Причину такой напасти авторы письма видели в том, что 15 лет назад во время капитального ремонта в их квартирах вместо запланированного паркета положили линолеум, а разница в цене, как водится, ушла налево.

"Не предназначен для жилых помещений", - эту надпись на рулонах жильцы дома постоянно вспоминали в жаркие дни, когда из-за шума на улице и сильной загазованности приходилось закрывать окна. Линолеум сразу давал о себе знать странными испарениями и непреодолимой сухостью во рту. Конечно, кто побогаче, давно сменил злосчастное покрытие, а кто-то и место жительства. При этом многие пожилые люди, сдавая квартиру, круглый год жили за городом. Но не всем же так везет? Удрученные своей беззащитностью перед злым роком, жители решили бороться и первым делом направили коллективное письмо в СЭС с просьбой проверить экологическое состояние дома, но ответа так и не получили. Вот они и просили, чтобы районная газета помогла решить хотя бы этот вопрос. Под письмом стояло несколько десятков фамилий жильцов дома - поквартирно, живых и мертвых…

Получив письмо, я сразу начала действовать. Обратилась к главврачу местной поликлиники с просьбой подтвердить или опровергнуть полученную информацию. Оказалось, мой собеседник давно заметил, что не только в этом доме, но и в целом микрорайоне статистика смертности от онкологических заболеваний за последние три года просто зашкаливала, значительно превосходя средние показатели по Москве. Обладая этими конфиденциальными сведениями, главврач тоже обращался в СЭС с просьбой проверить экологию в этой части района, но и его письмо осталось без ответа. Тогда он, как советник районного собрания, попытался включить этот вопрос в повестку дня очередного заседания представителей местной власти, но безуспешно. Я обратилась к главе управы с просьбой разобраться в сложившейся ситуации, приложив копию письма с фамилиями живых и мертвых. Будучи человеком осторожным, руководитель районной исполнительной власти решил не связываться с газетой и дал моему письму ход.

После этого, следуя нормам журналистской этики, я обо всем честно проинформировала читателей, опубликовав полученное письмо с комментариями компетентных лиц. Теперь его авторы могли убедиться в том, что они не одиноки в своей беде - дамоклов меч онкологических заболеваний навис над целой группой домов с 15-тысячным населением. Я постаралась успокоить всех, кого касалась затронутая в письме проблема, пообещав (от имени исполнительной власти), что меры будут приняты. И тут началось… Жители злополучных домов, и в первую очередь те, кто имел особые заслуги перед страной, начали брать штурмом органы власти всех уровней, требуя немедленного переселения в новые квартиры. А те, кто пытался продать или обменять свою жилплощадь, с гневом звонили в редакцию, обвиняя меня в том, что статья в газете их просто разорила - за квартиру в таком опасном месте не давали и ломаного гроша. По микрорайону то и дело курсировали "скорые", увозя в больницу людей, получивших от таких переживаний инфаркты и инсульты…

Жуткая картина, не правда ли? К счастью, всех этих ужасов удалось избежать. Тысячи людей не почувствовали себя в один момент несчастными и обездоленными. Может, потому, что в то время я ничего не знала о незыблемых постулатах журналистской этики и поступила так, как мне просто подсказывали совесть и интуиция. Скажу честно, у меня были мысли "подбросить" эту информацию "зеленым" или каким-нибудь правозащитным организациям. Но уверенности, что это сможет привести к чему-либо, кроме шумихи по поводу очередной сенсации, не было.

Я просто взяла под контроль все проводимые в домах без особой огласки обследования. Быть в курсе дела мне помогали ведущий специалист по делам гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций, работавший при управе, и главврач. Они очень хотели разобраться в том, "где зарыта собака". Были исследованы фрагменты линолеума, на занавесках в ряде квартир установили счетчики радиации, были взяты пробы грунта вокруг домов, в подъездах искали радон. А еще была попытка проверить, не нарушает ли экологию деятельность соседнего Московского радиотехнического института РАН, в подземных помещениях которого, как выяснилось, находился ядерный ускоритель. Было проверено, не относятся ли дома к засекреченной серии, в которой был применен экспериментальный бетон на основе формальдегидных смол. Исследования продолжались целый год.

И чем это кончилось? Практически ничем. Если не считать, что кому-то из авторов письма все-таки поменяли линолеум, а где-то из-за превышения показателей по радону привели в порядок вентиляцию. Правда, в деле имелось заключение НИИ, занимавшегося аномальными явлениями земной коры, о том, что дома построены на месте глубокого оврага, а потому находятся под действием каких-то вредоносных электромагнитных сил, от которых кое-где даже повело козырьки. Но сколько у нас в Москве еще таких домов?

А жители так и не узнали всей правды. Но в чем была опасная сила этой правды? Она могла повергнуть людей в полную безысходность и отчаяние, как многие острые публикации известных правдолюбов и "правдорубов", действующих по принципу: "мое дело прокукарекать, а там - хоть и не рассветай". Так что пытаться всех загнать в благородные рамки журналистской этики - дело непростое и неблагодарное. Конечно, приятно быть "белым и пушистым". Но в первую очередь, по-моему, нужно думать о том, как наше слово отзовется.

P.S. Да, наверное, в описываемой ситуации я поступила не так, как подобает журналисту, скрыв от широкой общественности важную информацию. Но я уверена, что среди журналистской братии найдется немало таких, которые, прежде чем правдиво описывать страдания людей, попытаются им помочь. И еще, кто может сказать, какими нормами профессиональной этики определяется мера ответственности журналиста, который взялся за публичное расследование жизненно важных обстоятельств и, внушив людям надежду, не смог довести дело до логического завершения?